Член Союза кинематографистов Нетушкин в нынешнее рыночное время совсем оказался не у дел. Другие киношники как-то приспособились, ловили за хвосты спонсоров и кинозвезд, клепали фильмишки и страстно целовались друг с другом в Доме Кино. А он, Нетушкин, не то, что хвост спонсора поймать, на хвост селедки в качестве закуски не мог рассчитывать. Кинулся он, было, халтурить — свадьбы крутые снимать, похороны престижные, но и здесь все оказалось так глухо забито конкурентами, что он к этим новобрачным фатам и гробам за километр приблизиться не имел никакой физической возможности.
Думал, думал Нетушкин, как же ему все-таки к деньгам поближе подобраться, какую-такую найти ему нишу пооригинальнее, до которой еще никто из его коллег не додумался. Думал, думал, и придумал!..
Скоро в газете «Из рук в руки» появилось объявление: «Член Союза кинематографистов. Снимаю первую брачную ночь. Качество и экспрессивный художественный язык гарантирую...».
А на следующий день уже к вечеру раздался тот самый долгожданный телефонный звонок. Какая-та парочка, рвущаяся на экран, не торгуясь, тут же заказала фильм на грядущую ночь и даже уже придумала название «Прощай, девичья честь!»
Ровно в 24-00 Нетушкин уже стоял у бронированной двери, крепко прижимая к сердцу свою единственную шикарную камеру «Соньку», гарантирующую шикарную съемку и кусок хлебушка с икоркой. Парочка отворила дверь и тут же юркнула в обалденную, всю в шелках, новобрачную постель.
«Кажись, из опочивальни самого Людовика XIII-го!» — изумился Нетушкин.
— Ну, парень, давай, «крути педали», заждались, блин! — гаркнул новый русский, заваливаясь на новую русскую.
— Ага, — пискнула та, — невтерпеж уже, только ты планчики-то почаще меняй, понял?! И в фас, и в профиль, и в три четверти! — высокопрофессионально добавила она.
— И в темпе! — подтвердил жених, — большой-маленький-большой-маленький! Шоб в глазах рябило и цвета, цвета шоб поярче были!!! Ну, поехали!..
— Верхний ракурс!.. Нижний ракурс! — командовала невеста.
— Нижний!.. Верхний!.. Нижний!.. — Боковой!.. — вторил жених.
— Выше, выше бери! — запищала новобрачная. — Что ж ты по горизонтали елозишь?! Меняй экспозицию, шоб движенья не смазать и к потолку цепляйся! Шоб было, что деткам будущим показать, а также внукам и правнукам, внучечкам и правнучечкам!!!
— Я ж тебе говорил про план: большой-маленький-большой-маленький! А ты что вытворяешь?! — взревел жених.
— Да откуда здесь маленький-то?! — взмолился Нетушкин, — тута ничего маленького и в помине нетушки, тута все ого-го-го-о!!!
— Я ж тебе про планы долблю, а не про причиндалы, я ж тебе русским языком говорю: к потолку и круговую панораму, по планам, а ты?! Профессионал хренов, в натуре!.. Салага, блин!!!
— Вась, я уже на пределе, Вась, ну сделай же чего-нибу-у-у-у-у-удь! — застонала невеста.
— Слушай, ты, а-ля Михалков, слетай со стола, я те щас покажу чуду-юду, супер-класс! Меняемся! Ложись в постель, блин хренов, давай сюда камеру!
Не успел Нетушкин сообразить, что к чему, как ему в спину вонзились острые пятки невесты, а жених соколом взлетел к потолку, вцепился рукой в люстру, раскрутил ее, что пропеллер на истребителе, другой рукой вцепившись в камеру, нацелился в глазок, словно в снайперскую винтовку, и заверещал, вращаясь: «Так-так, ребята, темпуем, так-так, меняем верх на низ, низ на верх, а теперь наоборот... А ты, киношник, не халтурь, давай-давай, работай! Где твой язык художественно-экспрессивный, что потомкам обещал?!»
А невеста, вцепившись в Нетушкина, который мгновенно оказался в чем мать родила, такое с ним вытворять начала, что ни в сказке сказать, ни пером описать...
Через три минуты жених молодцевато спрыгнул с потолка, кинематографическим жестом смахнул со лба пот, вынул кассету из камеры и торжественно протянул ее Нетушкину.
— На, те на память, братан! Учись!.. А еще с тя тыща баксов!
— Да вы что, ребята? — взмолился Нетушкин.
— Любишь кататься — люби и саночки возить! — очаровательно улыбнулась новобрачная...
— Не боись, камеру-то берем в залог, — успокоил Нетушкина жених. — Принесешь семьсот пятьдесят баксов, вернем твою «Соньку». Скажи спасибо, что у тебя в кармане еще двести пятьдесят баков обнаружилось, а не то тебе из этой постельки ни в жисть не выбраться!..
— Господи, так я ж эти зеленые в долг взял у самого Никиты Михалкова для раскрутки! — взмолился Нетушкин.
— Ничего-ничего, не согнется Никитушка, он мужик здоровый, еще ог-го-го-о!.. — И молодожены быстренько выдворили его за дверь.
Нетушкин, схватившись за голову, чуть было не рухнул наземь, как вдруг услыхал за дверью темпераментный басок "жениха":
— Инна Георгиевна, а куда же это я подевал свое удостоверение члена союза в этой суматохе... Утром нам же надо непременно пройти в костюмерную, чтобы сдать постель Людовика ХIII-го!..
— Не волнуйтесь, Игорь Константинович, сдадим по моему документику! — услыхал он голос "новобрачной". — Только на секундочку отвернитесь, пожалуйста, мне надо переодеться и марафет навести... Ведь сегодня в Доме Кино встреча с министром культуры Великобритании!
— Ах ты, елки — палки! — вздохнул Нетушкин, — опять обошли!!! Эх-х, ма!.. — и, в сердцах махнув рукой, пошел опять собирать пустые бутылки...
Думал, думал Нетушкин, как же ему все-таки к деньгам поближе подобраться, какую-такую найти ему нишу пооригинальнее, до которой еще никто из его коллег не додумался. Думал, думал, и придумал!..
Скоро в газете «Из рук в руки» появилось объявление: «Член Союза кинематографистов. Снимаю первую брачную ночь. Качество и экспрессивный художественный язык гарантирую...».
А на следующий день уже к вечеру раздался тот самый долгожданный телефонный звонок. Какая-та парочка, рвущаяся на экран, не торгуясь, тут же заказала фильм на грядущую ночь и даже уже придумала название «Прощай, девичья честь!»
Ровно в 24-00 Нетушкин уже стоял у бронированной двери, крепко прижимая к сердцу свою единственную шикарную камеру «Соньку», гарантирующую шикарную съемку и кусок хлебушка с икоркой. Парочка отворила дверь и тут же юркнула в обалденную, всю в шелках, новобрачную постель.
«Кажись, из опочивальни самого Людовика XIII-го!» — изумился Нетушкин.
— Ну, парень, давай, «крути педали», заждались, блин! — гаркнул новый русский, заваливаясь на новую русскую.
— Ага, — пискнула та, — невтерпеж уже, только ты планчики-то почаще меняй, понял?! И в фас, и в профиль, и в три четверти! — высокопрофессионально добавила она.
— И в темпе! — подтвердил жених, — большой-маленький-большой-маленький! Шоб в глазах рябило и цвета, цвета шоб поярче были!!! Ну, поехали!..
— Верхний ракурс!.. Нижний ракурс! — командовала невеста.
— Нижний!.. Верхний!.. Нижний!.. — Боковой!.. — вторил жених.
— Выше, выше бери! — запищала новобрачная. — Что ж ты по горизонтали елозишь?! Меняй экспозицию, шоб движенья не смазать и к потолку цепляйся! Шоб было, что деткам будущим показать, а также внукам и правнукам, внучечкам и правнучечкам!!!
— Я ж тебе говорил про план: большой-маленький-большой-маленький! А ты что вытворяешь?! — взревел жених.
— Да откуда здесь маленький-то?! — взмолился Нетушкин, — тута ничего маленького и в помине нетушки, тута все ого-го-го-о!!!
— Я ж тебе про планы долблю, а не про причиндалы, я ж тебе русским языком говорю: к потолку и круговую панораму, по планам, а ты?! Профессионал хренов, в натуре!.. Салага, блин!!!
— Вась, я уже на пределе, Вась, ну сделай же чего-нибу-у-у-у-у-удь! — застонала невеста.
— Слушай, ты, а-ля Михалков, слетай со стола, я те щас покажу чуду-юду, супер-класс! Меняемся! Ложись в постель, блин хренов, давай сюда камеру!
Не успел Нетушкин сообразить, что к чему, как ему в спину вонзились острые пятки невесты, а жених соколом взлетел к потолку, вцепился рукой в люстру, раскрутил ее, что пропеллер на истребителе, другой рукой вцепившись в камеру, нацелился в глазок, словно в снайперскую винтовку, и заверещал, вращаясь: «Так-так, ребята, темпуем, так-так, меняем верх на низ, низ на верх, а теперь наоборот... А ты, киношник, не халтурь, давай-давай, работай! Где твой язык художественно-экспрессивный, что потомкам обещал?!»
А невеста, вцепившись в Нетушкина, который мгновенно оказался в чем мать родила, такое с ним вытворять начала, что ни в сказке сказать, ни пером описать...
Через три минуты жених молодцевато спрыгнул с потолка, кинематографическим жестом смахнул со лба пот, вынул кассету из камеры и торжественно протянул ее Нетушкину.
— На, те на память, братан! Учись!.. А еще с тя тыща баксов!
— Да вы что, ребята? — взмолился Нетушкин.
— Любишь кататься — люби и саночки возить! — очаровательно улыбнулась новобрачная...
— Не боись, камеру-то берем в залог, — успокоил Нетушкина жених. — Принесешь семьсот пятьдесят баксов, вернем твою «Соньку». Скажи спасибо, что у тебя в кармане еще двести пятьдесят баков обнаружилось, а не то тебе из этой постельки ни в жисть не выбраться!..
— Господи, так я ж эти зеленые в долг взял у самого Никиты Михалкова для раскрутки! — взмолился Нетушкин.
— Ничего-ничего, не согнется Никитушка, он мужик здоровый, еще ог-го-го-о!.. — И молодожены быстренько выдворили его за дверь.
Нетушкин, схватившись за голову, чуть было не рухнул наземь, как вдруг услыхал за дверью темпераментный басок "жениха":
— Инна Георгиевна, а куда же это я подевал свое удостоверение члена союза в этой суматохе... Утром нам же надо непременно пройти в костюмерную, чтобы сдать постель Людовика ХIII-го!..
— Не волнуйтесь, Игорь Константинович, сдадим по моему документику! — услыхал он голос "новобрачной". — Только на секундочку отвернитесь, пожалуйста, мне надо переодеться и марафет навести... Ведь сегодня в Доме Кино встреча с министром культуры Великобритании!
— Ах ты, елки — палки! — вздохнул Нетушкин, — опять обошли!!! Эх-х, ма!.. — и, в сердцах махнув рукой, пошел опять собирать пустые бутылки...
