В то утро в московском зоопарке ничего не предвещало каких-либо драматических событий. Синело чистое небо, пробивалось сквозь ветви деревьев раннее солнышко, на скалистый бережок лениво выползали бегемотиха с бегемотиками, крокодил от полноты чувств лег почему-то брюхом вверх, слегка покачиваясь на водной глади. А слесарь Ухрюгов, непонятно чему осклабясь, чинил дверцу клетки орангутанга, забавлявшегося, как заправский жонглер, двумя апельсинами, очевидно, перед тем, как отправить их в свою мохнатую витаминную кладовую. Но не успел орангутанг совершить сию операцию, как один из апельсинов откатился как раз в сторону двери, которую чинил Ухрюгов. И слесарь не менее ловким обезьяньим рывком схватил апельсин и тут же плотно прикрыл дверцу клетки. Затем, выпрямившись во весь рост, он отколупал от апельсина часть шкурки и, поглядывая на обезьяну, смачно прикусил мякоть. Обалдевший от такой наглости орангутанг припал к прутьям клетки и плюнул прямо в жрущего апельсин слесаря. Тот тут же с воплем «Ах ты, верблюд!» ответил орангутангу еще более мощным плевком. А орангутанг, естественно, ну просто сокрушительным. И тут между ними началась самая что ни на есть артперестрелка. Надо сказать, что слесарь Ухрюгов ни в чем не уступал тут своему грозному противнику, а где-то даже и переплюнул его.
К этому времени возле дуэлянтов уже собралась довольно интересная компания зрителей, которые тут же начали выражать свое отношение к поединку.
— Ты ему в глаза замочи! — кричали одни слесарю, — он тогда ориентировку потеряет и песец ему! Это же надо!.. У него в клетке и апельсины, и бананы, и жмых, и желуди!.. А делиться не хочет!
— А как же! — подхватили другие. — Они ж потом всем этим между собой, между обезьянами, и меняются... для этого вот, для бартера! У них свои шашни-машни!..
— Им витамины колют! — начала возмущаться солидная женщина с кошелкой. — А мне нет! Дожили! Зверье лучше людей живет! Смотрите, у тигра какой мясной оковалок лоснится, а у кролика какая чудная морковь, на рынке такой не видала, а у змей яйца аж в ассортименте, вон, даже черепашьи есть, деликатес, между прочим...
— У них не только что апельсин, а всю закуску надо экспроприировать немедля! — орал какой-то бомжеватого типа мужичок, прихлебывая из бутылки. — Вместе с клетками!.. Понаехали тут!.. Черт знает, с каких дебрей!..
В это время слесарь Ухрюгов доел свой апельсин и с сожалением бросил корки на землю. И тут произошел странный катаклизм. Орангутанг, утершись волосатой лапой, достал вдруг из-под мышки второй апельсин и протянул его сквозь прутья Ухрюгову. Тот, несколько поколебавшись, взял его, куснул разок, а потом как-то расслабился и даже застенчиво ухмыльнулся...
И в этот момент во всей слесаревой фигуре и даже ухмылке его мелькнуло и вроде бы засветилось что-то похожее на человеческое... И он почему-то перестал плеваться и ругаться.
А все зрители тоже как-то сникли, замолчали, головами своими покачали и тихо разошлись по вольерам.
К этому времени возле дуэлянтов уже собралась довольно интересная компания зрителей, которые тут же начали выражать свое отношение к поединку.
— Ты ему в глаза замочи! — кричали одни слесарю, — он тогда ориентировку потеряет и песец ему! Это же надо!.. У него в клетке и апельсины, и бананы, и жмых, и желуди!.. А делиться не хочет!
— А как же! — подхватили другие. — Они ж потом всем этим между собой, между обезьянами, и меняются... для этого вот, для бартера! У них свои шашни-машни!..
— Им витамины колют! — начала возмущаться солидная женщина с кошелкой. — А мне нет! Дожили! Зверье лучше людей живет! Смотрите, у тигра какой мясной оковалок лоснится, а у кролика какая чудная морковь, на рынке такой не видала, а у змей яйца аж в ассортименте, вон, даже черепашьи есть, деликатес, между прочим...
— У них не только что апельсин, а всю закуску надо экспроприировать немедля! — орал какой-то бомжеватого типа мужичок, прихлебывая из бутылки. — Вместе с клетками!.. Понаехали тут!.. Черт знает, с каких дебрей!..
В это время слесарь Ухрюгов доел свой апельсин и с сожалением бросил корки на землю. И тут произошел странный катаклизм. Орангутанг, утершись волосатой лапой, достал вдруг из-под мышки второй апельсин и протянул его сквозь прутья Ухрюгову. Тот, несколько поколебавшись, взял его, куснул разок, а потом как-то расслабился и даже застенчиво ухмыльнулся...
И в этот момент во всей слесаревой фигуре и даже ухмылке его мелькнуло и вроде бы засветилось что-то похожее на человеческое... И он почему-то перестал плеваться и ругаться.
А все зрители тоже как-то сникли, замолчали, головами своими покачали и тихо разошлись по вольерам.
