По сельской тропинке веселой поюще-хохочущей толпой с сенокоса шли бабы.
Вдруг они замедлили шаг, увидав что-то впереди себя. Что-то лежало поперек тропинки.
- Гляньте, бабы! - подалась вперёд Оксинья, самая бойкая из них. - Что это?.. Кажись, мужик...
- Мужик, мужик! - отозвались бабы.
- Чёй-то он... того?! - подойдя поближе, оглядела его Оксинья. - Да не... вроде, живой...
- Живой, живой! - негромко заголосили бабы.
- Мож, пьяный?..- И Оксинья наклонилось понюхать лежащее тело. - Не! Тверёз, как стеклышко! - экспертно заключила она. - Ишо и пахнет приятно, одеколоном!
- Ага, ага! - подтверждали жадно вдыхающие воздух бабы.
Оксинья ещё раз медленно осмотрела мужика с головы до ног и сказала:
- Слышь, бабы! А мужик-то хороший!..
- Хороший, хороший! - заголосили бабы.
- Его отряхнуть да причесать - цены не будет! - убрав локон за ухо, сказала Оксинья.
- Откуды ж он здесь взялся, косатик?! - тонким робким голосом спросила восемнадцатилетняя Олеся.
- Поди, городские обронили... - предположила Оксинья.
- Так что ж они такими хорошенькими разбрасываются? - робко возмутилась Олеся.
- Дуры! - засмеялась Оксинья.
- Дуры-дуры! - вторили бабы.
- Чего делать-то с ним будем, бабоньки? - спросила Оксинья. - Здеся оставим – пропадёт!
- Пропадёт! - хором подтвердили бабы.
- Жалко... - по-детски захныкала Олеся.
- Бабоньки! - взвизгнула Оксинья. - А может, на нашей Олеське его оженим, а?
- Оженим, а чё! - обрадовались бабы. - Отнесём к ней в хату, девка она хорошая, добрая! А через недельку честным пирком да за свадебку!
- Ну чё, Олеська?! - подбоченясь, спросила Оксинья. - Нравится мужичишко-то? Берёшь?
Олеся, застеснявшись, опустила глаза.
- Да видим, видим! - захохотала Оксинья! - Забирай, нам не жалко! Мы себе ещё найдём!
- Найдём, найдём! - захохотали бабы.
- Только уж ты, Олеська, не теряй! Мне ещё бабушка наказывала: найдёшь, говорила, мужика хорошего – держись за него крепко. Хороший мужик – это клад! О как!
- Да я не! - залопотала Олеся. - Я не протеряю!
- Она не протеряет! - закивали бабы. - Она у нас девка хозяйственная!
- Ну тады, бабоньки, хватит разговоров! Давайте подымайте его – и к Олеське.
И мужик оторвался от земли на женских руках и будто поплыл по воздуху, раскинув руки в разные стороны. И снова зазвучали в лесу песни и женский смех.
И только Олеся не пела. Она поддерживала его кудрявую голову, убирала с лица русые волосы и тихонько, чтобы никто не слышал, одними губами шептала:
- Мой!
Вдруг они замедлили шаг, увидав что-то впереди себя. Что-то лежало поперек тропинки.
- Гляньте, бабы! - подалась вперёд Оксинья, самая бойкая из них. - Что это?.. Кажись, мужик...
- Мужик, мужик! - отозвались бабы.
- Чёй-то он... того?! - подойдя поближе, оглядела его Оксинья. - Да не... вроде, живой...
- Живой, живой! - негромко заголосили бабы.
- Мож, пьяный?..- И Оксинья наклонилось понюхать лежащее тело. - Не! Тверёз, как стеклышко! - экспертно заключила она. - Ишо и пахнет приятно, одеколоном!
- Ага, ага! - подтверждали жадно вдыхающие воздух бабы.
Оксинья ещё раз медленно осмотрела мужика с головы до ног и сказала:
- Слышь, бабы! А мужик-то хороший!..
- Хороший, хороший! - заголосили бабы.
- Его отряхнуть да причесать - цены не будет! - убрав локон за ухо, сказала Оксинья.
- Откуды ж он здесь взялся, косатик?! - тонким робким голосом спросила восемнадцатилетняя Олеся.
- Поди, городские обронили... - предположила Оксинья.
- Так что ж они такими хорошенькими разбрасываются? - робко возмутилась Олеся.
- Дуры! - засмеялась Оксинья.
- Дуры-дуры! - вторили бабы.
- Чего делать-то с ним будем, бабоньки? - спросила Оксинья. - Здеся оставим – пропадёт!
- Пропадёт! - хором подтвердили бабы.
- Жалко... - по-детски захныкала Олеся.
- Бабоньки! - взвизгнула Оксинья. - А может, на нашей Олеське его оженим, а?
- Оженим, а чё! - обрадовались бабы. - Отнесём к ней в хату, девка она хорошая, добрая! А через недельку честным пирком да за свадебку!
- Ну чё, Олеська?! - подбоченясь, спросила Оксинья. - Нравится мужичишко-то? Берёшь?
Олеся, застеснявшись, опустила глаза.
- Да видим, видим! - захохотала Оксинья! - Забирай, нам не жалко! Мы себе ещё найдём!
- Найдём, найдём! - захохотали бабы.
- Только уж ты, Олеська, не теряй! Мне ещё бабушка наказывала: найдёшь, говорила, мужика хорошего – держись за него крепко. Хороший мужик – это клад! О как!
- Да я не! - залопотала Олеся. - Я не протеряю!
- Она не протеряет! - закивали бабы. - Она у нас девка хозяйственная!
- Ну тады, бабоньки, хватит разговоров! Давайте подымайте его – и к Олеське.
И мужик оторвался от земли на женских руках и будто поплыл по воздуху, раскинув руки в разные стороны. И снова зазвучали в лесу песни и женский смех.
И только Олеся не пела. Она поддерживала его кудрявую голову, убирала с лица русые волосы и тихонько, чтобы никто не слышал, одними губами шептала:
- Мой!
