ВАН ГОГ, ГОГЕН, СЕЗАН, МОНЕ, МАНЕ, БОДЛЕР, СЁРА, МАТИСС, РУССО, ТУЛУЗ-ЛОТРЕК, - пока что
Поскольку тему Алкоголя освещаю
И русским письменным упорно я вещаю,
Любителям "Любителей абсента",
А также нелюбителям абсента
И цвета, вкуса, запаха эссенции абсцентной,
А также лексики вульгарной и обсценной,
Тем, кто ни с печенью, ни с мозгом не прощается,
Кому за это многое прощается,
По мере сил кто в жизни просвещается,
С надеждой, верой и любовью посвящается...
- Интересно, а что пил Моцарт?
- А что ему Сальери наливал, то и пил...
М.А.Светлов
А сын эпохи ГОГ ВИНСЕНТ –
Тот не АПСНЫ пил, а АБСЕНТ.
И с ним такое происходит! –
Не всякий к ГОГУ в гости ходит.
ПОЛЬ ГОГЕН ходил к ВАН ГОГУ.
ПОЛЬ был католик, слава богу.
И трезв с утра. Хотя не брит,
И БРЮТ хотя. Да, галл – не бритт!
ВАН ГОГ опять пьёт, на диван
Разлегшись. - Вам удобно, ВАН?!
Да, было дело в пыльном Арле:
Глаза безумны, ухо – в марле:
В богеме, впрочем, табу редки...
ГОГЕН допил на табуретке.
На ней, нарезав пармезану,
Оставил бритву и – к СЕЗАНУ!
Гогена трезвый друг СЕЗАН –
Был тоже ПОЛЬ – любил НАРЗАН.
Всё ж с тёзкою почёл за честь
ПЕРЬЕ он БРЕНДИ предпочесть.
Однажды чуть не сбрендили
ПОЛЬ с ПОЛЕМ. Уж не с БРЕНДИ ли?
И столь эффект был одинаков,
Что ПОлям пишет "ПОЛЕ МАКОВ",
Чтоб успокоились оне,
Картину маслом КЛОД МОНЕ.
Жена и сын, и яркость света
Так натуральны! И с рассвета
Сыр, фрукты, мак, хлеб. Сидра
Бутыль отмерит, как клепсидра
Приятно, плавно, в полной мере
МОНЕ деянья на пленере...
Ходил в парижский порт МОНЕ.
Там доставал он портмоне,
Присев в немецком кабаке –
И сыт, и пьян, нос в табаке.
Он покупал за пару марок
Себе вина дешёвых марок:
А то и вовсе зА пять су
Брал ШНАПСА литр и колбасу.
Порой бывало жалко КЛОДКУ:
Спать шёл под мост или под лодку,
От холода икал босой,
Бутылкой, да и колбасой
Давясь. И печень тленье
Уж чуяла. Вот “ВПЕЧАТЛЕНЫЕ”!
Но КЛОДУ до “ВОСХОДА ль СОЛНЦА”,
Когда спиртное – свет в оконце?
Кроме МОНЕ, ещё был МАНЕ.
Тот ЭДУАРД в своём кармане
Имел достаточно деньжат,
Чтоб день есть рыбу, но день – жаб.
И чтобы день была икра бы,
А также лобстеры и крабы.
И было там, в МАНЕ меню
АИ и... гристо, ну и ню...
("Олимпья", "Завтрак на траве" –
– срам!). Как настойка на траве
Полынь, любители – нестойки,
Себя, семью презрев, настойки
Десятки лет употребляли
Забыв ло-зу зло-у-потребляли
Абсентом. Опершись на стойки,
Студенты, дамы, корифеи
Наук, искусства вскоре, ФЕИ
ЗЕЛЁНОЙ как-то пригубив,
Не нацию, себя убив.
Не ФЕИ чары, знаем вЕдь мы
ЗЕЛЁНОЙ это козни ВЕДЬМЫ!
МАНЕ... Вот "Бар в Фоли-Бежар"
Цветных бутылок ряд. Фужер
И фрукты в центре прочно,
Барменши юны две, порочно
Плавны. Не потому ль, mon cher,
Художник поместил в фужер
Пару цветов, сплетя в узла
Сюжет. Ужель цветов у зла
Два? Раскрывшись, распустившись,
Во тяжкие все враз пустившись,
Сплелись стыдливо в завиток?
МАНЕ с БОДЛЕРОМ (Тот виток
Ещё был зла! Напомню лишь:
Мулатка, люэс, спирт, гашиш)
Так нежно по любви дружил
К искусству. ШАРЛЬ им дорожил.
Но всех ДЕГА перегонял –
СИДР в КАЛЬВАДОС перегонял.
ЭДГАР пил литр! – На пари ж
С СИНЬЯ'КОМ или СиньякОм –
Прослыл тот вовсе "синяком".
Что пил СИНЬЯК, другому – пытки.
Не краски он мешал – напитки.
Но, правда, он себе мешал.
Другим он этим ... не мешал.
В КОНЬЯК – МУСКАТ, а в РОМ – МЕРЛО...
С утра нутро его мерло,
Утроба мучила с утра. Т-
ак день свой начинал – с утрат.
И двигался он как свинья к
Убою, этот ПОЛЬ СИНЬЯК,
С утра почувствовав озноб...
Не стал бы он яхтсмен и сноб
Да! Кабы не мажор, серА
СИНЬЯКА б жизнь, но ЖОРЖ СЁРА,
Уйдя из жизни очень рано
(В душе Синьяка эта рана),
Раскрасил мир пуантилизмом.
Искусство – над алкоголизмом!
Ну, разве что АНРИ МАТИСС...
Тот и в искусстве был метис:
Он импресьёно был фовист –
Не разбавлял. Дик, норовист –
Бывало, выпьет он пол-литру –
И кисти прочь, долой палитру,
В сад Люксембургский – за скульптуру,
А там с клошаром – ПОЛИТУРУ.
Отметим, был ещё жанр, и
Наивный был ещё ж АНРИ. —
АНРИ РУССО. Он на таможне
Служил. И там не пить?! Там можно.
На что он денег не жалел?
Пил то ПИНО', то БОЖОЛЕ.
..........Виденья, после – голоса...
(РУССО и музыку писал).
Но смейся ты или хандри,
Ещё и третий был Анри.
Как родовит ТУЛУЗ-ЛОТРЕК! –
Охота, скачки, велотрек...
Хоть был АНРИ аристократ,
Est impossible. Ори стократ
Или молись, взывай – О, боги!
В тринадцать лет ломает ноги,
Они остановились в росте –
ЛОТРЕКУ не ходить без трости,
Быть ниже всех – его удел,
Любовных тоже не у дел
Оставшись, он обезоружен
Судьбой. Кутит он в Мулен-Руже
И, воодушевясь Монмартром,
С апреля пьёт АНРИ по март РОМ.
Графине-матери Адели
Назло он пьёт БОРДО в борделе
Средь танцовщИц и проституток.
Теченья жизни прост и тут ток.
Не прОжил тридцати семи,
Недужа на руках семьи,
Точнее, матери-графини,
Недвижно, но с ШАТО в графине.
Люэс, инсульт, невроз с циррозом –
Adieul, “Как свежи были розы..."
Так оборвался жизни график...
Был жалким граф. Великим – ГРАФИК!
Поскольку тему Алкоголя освещаю
И русским письменным упорно я вещаю,
Любителям "Любителей абсента",
А также нелюбителям абсента
И цвета, вкуса, запаха эссенции абсцентной,
А также лексики вульгарной и обсценной,
Тем, кто ни с печенью, ни с мозгом не прощается,
Кому за это многое прощается,
По мере сил кто в жизни просвещается,
С надеждой, верой и любовью посвящается...
- Интересно, а что пил Моцарт?
- А что ему Сальери наливал, то и пил...
М.А.Светлов
А сын эпохи ГОГ ВИНСЕНТ –
Тот не АПСНЫ пил, а АБСЕНТ.
И с ним такое происходит! –
Не всякий к ГОГУ в гости ходит.
ПОЛЬ ГОГЕН ходил к ВАН ГОГУ.
ПОЛЬ был католик, слава богу.
И трезв с утра. Хотя не брит,
И БРЮТ хотя. Да, галл – не бритт!
ВАН ГОГ опять пьёт, на диван
Разлегшись. - Вам удобно, ВАН?!
Да, было дело в пыльном Арле:
Глаза безумны, ухо – в марле:
В богеме, впрочем, табу редки...
ГОГЕН допил на табуретке.
На ней, нарезав пармезану,
Оставил бритву и – к СЕЗАНУ!
Гогена трезвый друг СЕЗАН –
Был тоже ПОЛЬ – любил НАРЗАН.
Всё ж с тёзкою почёл за честь
ПЕРЬЕ он БРЕНДИ предпочесть.
Однажды чуть не сбрендили
ПОЛЬ с ПОЛЕМ. Уж не с БРЕНДИ ли?
И столь эффект был одинаков,
Что ПОлям пишет "ПОЛЕ МАКОВ",
Чтоб успокоились оне,
Картину маслом КЛОД МОНЕ.
Жена и сын, и яркость света
Так натуральны! И с рассвета
Сыр, фрукты, мак, хлеб. Сидра
Бутыль отмерит, как клепсидра
Приятно, плавно, в полной мере
МОНЕ деянья на пленере...
Ходил в парижский порт МОНЕ.
Там доставал он портмоне,
Присев в немецком кабаке –
И сыт, и пьян, нос в табаке.
Он покупал за пару марок
Себе вина дешёвых марок:
А то и вовсе зА пять су
Брал ШНАПСА литр и колбасу.
Порой бывало жалко КЛОДКУ:
Спать шёл под мост или под лодку,
От холода икал босой,
Бутылкой, да и колбасой
Давясь. И печень тленье
Уж чуяла. Вот “ВПЕЧАТЛЕНЫЕ”!
Но КЛОДУ до “ВОСХОДА ль СОЛНЦА”,
Когда спиртное – свет в оконце?
Кроме МОНЕ, ещё был МАНЕ.
Тот ЭДУАРД в своём кармане
Имел достаточно деньжат,
Чтоб день есть рыбу, но день – жаб.
И чтобы день была икра бы,
А также лобстеры и крабы.
И было там, в МАНЕ меню
АИ и... гристо, ну и ню...
("Олимпья", "Завтрак на траве" –
– срам!). Как настойка на траве
Полынь, любители – нестойки,
Себя, семью презрев, настойки
Десятки лет употребляли
Забыв ло-зу зло-у-потребляли
Абсентом. Опершись на стойки,
Студенты, дамы, корифеи
Наук, искусства вскоре, ФЕИ
ЗЕЛЁНОЙ как-то пригубив,
Не нацию, себя убив.
Не ФЕИ чары, знаем вЕдь мы
ЗЕЛЁНОЙ это козни ВЕДЬМЫ!
МАНЕ... Вот "Бар в Фоли-Бежар"
Цветных бутылок ряд. Фужер
И фрукты в центре прочно,
Барменши юны две, порочно
Плавны. Не потому ль, mon cher,
Художник поместил в фужер
Пару цветов, сплетя в узла
Сюжет. Ужель цветов у зла
Два? Раскрывшись, распустившись,
Во тяжкие все враз пустившись,
Сплелись стыдливо в завиток?
МАНЕ с БОДЛЕРОМ (Тот виток
Ещё был зла! Напомню лишь:
Мулатка, люэс, спирт, гашиш)
Так нежно по любви дружил
К искусству. ШАРЛЬ им дорожил.
Но всех ДЕГА перегонял –
СИДР в КАЛЬВАДОС перегонял.
ЭДГАР пил литр! – На пари ж
С СИНЬЯ'КОМ или СиньякОм –
Прослыл тот вовсе "синяком".
Что пил СИНЬЯК, другому – пытки.
Не краски он мешал – напитки.
Но, правда, он себе мешал.
Другим он этим ... не мешал.
В КОНЬЯК – МУСКАТ, а в РОМ – МЕРЛО...
С утра нутро его мерло,
Утроба мучила с утра. Т-
ак день свой начинал – с утрат.
И двигался он как свинья к
Убою, этот ПОЛЬ СИНЬЯК,
С утра почувствовав озноб...
Не стал бы он яхтсмен и сноб
Да! Кабы не мажор, серА
СИНЬЯКА б жизнь, но ЖОРЖ СЁРА,
Уйдя из жизни очень рано
(В душе Синьяка эта рана),
Раскрасил мир пуантилизмом.
Искусство – над алкоголизмом!
Ну, разве что АНРИ МАТИСС...
Тот и в искусстве был метис:
Он импресьёно был фовист –
Не разбавлял. Дик, норовист –
Бывало, выпьет он пол-литру –
И кисти прочь, долой палитру,
В сад Люксембургский – за скульптуру,
А там с клошаром – ПОЛИТУРУ.
Отметим, был ещё жанр, и
Наивный был ещё ж АНРИ. —
АНРИ РУССО. Он на таможне
Служил. И там не пить?! Там можно.
На что он денег не жалел?
Пил то ПИНО', то БОЖОЛЕ.
..........Виденья, после – голоса...
(РУССО и музыку писал).
Но смейся ты или хандри,
Ещё и третий был Анри.
Как родовит ТУЛУЗ-ЛОТРЕК! –
Охота, скачки, велотрек...
Хоть был АНРИ аристократ,
Est impossible. Ори стократ
Или молись, взывай – О, боги!
В тринадцать лет ломает ноги,
Они остановились в росте –
ЛОТРЕКУ не ходить без трости,
Быть ниже всех – его удел,
Любовных тоже не у дел
Оставшись, он обезоружен
Судьбой. Кутит он в Мулен-Руже
И, воодушевясь Монмартром,
С апреля пьёт АНРИ по март РОМ.
Графине-матери Адели
Назло он пьёт БОРДО в борделе
Средь танцовщИц и проституток.
Теченья жизни прост и тут ток.
Не прОжил тридцати семи,
Недужа на руках семьи,
Точнее, матери-графини,
Недвижно, но с ШАТО в графине.
Люэс, инсульт, невроз с циррозом –
Adieul, “Как свежи были розы..."
Так оборвался жизни график...
Был жалким граф. Великим – ГРАФИК!
