Я разводил огонь в печи,
Она летала на метле,
И вслед кричали ей сычи,
А совы вторили во мгле…
И лунный свет сходил с небес,
А над болотом плыл туман,
И страх ночной бежал сквозь лес,
Со страху сам сходя с ума.
И старый филин на суку,
Безумно выпучив глаза,
В испуге прокричал: «Ку-ку!»,
И стихли голоса…
Она влетела мне в окно,
Как взгляд её меня манил!..
Я сделал шаг навстречу, но…
Будильник зазвонил…
Смахнув с лица остатки сна,
Вернулся я в наш бренный мир,
А за окном цвела весна,
Маня на воздух из квартир.
Я тихо встал, чтоб невзначай
Не потревожить сон жены,
На кухне я поставил чай,
Надел рубашку и штаны.
Пытаясь дух перевести,
Из чашки чаю отхлебнул,
Чтоб все сомненья отмести,
Я в спальню заглянул:
В едва прикрытой наготе,
Как ангелок, жена спала…
В кладовке тихо в темноте
Спала её метла.
Она летала на метле,
И вслед кричали ей сычи,
А совы вторили во мгле…
И лунный свет сходил с небес,
А над болотом плыл туман,
И страх ночной бежал сквозь лес,
Со страху сам сходя с ума.
И старый филин на суку,
Безумно выпучив глаза,
В испуге прокричал: «Ку-ку!»,
И стихли голоса…
Она влетела мне в окно,
Как взгляд её меня манил!..
Я сделал шаг навстречу, но…
Будильник зазвонил…
Смахнув с лица остатки сна,
Вернулся я в наш бренный мир,
А за окном цвела весна,
Маня на воздух из квартир.
Я тихо встал, чтоб невзначай
Не потревожить сон жены,
На кухне я поставил чай,
Надел рубашку и штаны.
Пытаясь дух перевести,
Из чашки чаю отхлебнул,
Чтоб все сомненья отмести,
Я в спальню заглянул:
В едва прикрытой наготе,
Как ангелок, жена спала…
В кладовке тихо в темноте
Спала её метла.
