Обмен беззащитных веществ нарушая,
Коварная зрелость ползёт.
По почкам, по почкам песок намывая,
Коварно кишечник грызёт.
Тоскливей жуётся, печальнее пьётся,
В желудке – еврейский погром.
В пространстве простаты чей крик раздаётся? –
Знать, диких лесных аденом!
А в печени верной лишь камень на камень,
И желчных не видно путей.
Не просто с такими дружить мужиками,
Но бабы – те тоже не те:
Пожухли придатки, и бедра негладки,
И в матке сифонит сквозняк.
А сверху – почти непрерывны осадки…
Но все исправляет пустяк.
Душа не согласна с картиною этой,
Стройна она и молода.
В ней не прекращается чудное лето,
И ей нипочем холода.
И глядя, как славно она колобродит
Над мраком телесной тюрьмы,
Весёлую песнь ей во славу заводят
Волшебные в сердце шумы.
Коварная зрелость ползёт.
По почкам, по почкам песок намывая,
Коварно кишечник грызёт.
Тоскливей жуётся, печальнее пьётся,
В желудке – еврейский погром.
В пространстве простаты чей крик раздаётся? –
Знать, диких лесных аденом!
А в печени верной лишь камень на камень,
И желчных не видно путей.
Не просто с такими дружить мужиками,
Но бабы – те тоже не те:
Пожухли придатки, и бедра негладки,
И в матке сифонит сквозняк.
А сверху – почти непрерывны осадки…
Но все исправляет пустяк.
Душа не согласна с картиною этой,
Стройна она и молода.
В ней не прекращается чудное лето,
И ей нипочем холода.
И глядя, как славно она колобродит
Над мраком телесной тюрьмы,
Весёлую песнь ей во славу заводят
Волшебные в сердце шумы.
