Не найдя утешения в пьянстве,
Не скопив на атлас и парчу,
О своём урожденье дворянском
Я давно и смиренно молчу.
Ах, как хочется, выпрямив спину
И надев офицерский мундир,
Перед Вами предстать дворянином
Под салюты армейских мортир.
Как мечтается русским простором
Насладить чистокровных коней
И лечить диарею с запором
Посреди Кисловодских камней.
Нацепить ордена-эполеты,
Распахнуть возле горла шинель,
Разбудив петухов до рассвета,
К Чёрной речке ходить на дуэль.
Угасает дворянское семя,
И обидно, обидно до слёз!
Как давил нас в советское время,
Их, летящий вперёд паровоз...
Заметелило, заворожило,
А затем - словно обухом в бровь.
Так в холопские красные жилы
Полилась моя барская кровь.
Генетически помня манеры
Тех дворян, что служили Царю,
Я с надеждой, любовью и верой
На себя в этом свете смотрю:
Мою с мылом и пемзою пятки
И для пущего для куражу
Завсегда надеваю перчатки,
Если уголь в котельной гружу.
Не скопив на атлас и парчу,
О своём урожденье дворянском
Я давно и смиренно молчу.
Ах, как хочется, выпрямив спину
И надев офицерский мундир,
Перед Вами предстать дворянином
Под салюты армейских мортир.
Как мечтается русским простором
Насладить чистокровных коней
И лечить диарею с запором
Посреди Кисловодских камней.
Нацепить ордена-эполеты,
Распахнуть возле горла шинель,
Разбудив петухов до рассвета,
К Чёрной речке ходить на дуэль.
Угасает дворянское семя,
И обидно, обидно до слёз!
Как давил нас в советское время,
Их, летящий вперёд паровоз...
Заметелило, заворожило,
А затем - словно обухом в бровь.
Так в холопские красные жилы
Полилась моя барская кровь.
Генетически помня манеры
Тех дворян, что служили Царю,
Я с надеждой, любовью и верой
На себя в этом свете смотрю:
Мою с мылом и пемзою пятки
И для пущего для куражу
Завсегда надеваю перчатки,
Если уголь в котельной гружу.
