Концерт идёт в столичном кабаке.
Как хлыщ, одетый по последней моде:
В потёртых джинсах, строгом пиджаке,
С гитарою наперевес артист выходит.
Сергей в кругу знакомых и друзей
Слыл широко известным в мире бардом,
Всю жизнь бродяжничал, как Одиссей.
К тому ж, слегка подпорчен был талантом.
Он струны перебрал от «сих» до «сих»,
И песни спел, не только в «ля миноре»,
О мудрости, которую постиг,
О страсти, о любви и прочем вздоре.
Могучий ум прикрыв высоким лбом,
И поя... пья.., (короче, когда он пел), смотрел на женщин,
Ему понравилась вон та, что в голубом,
И та, что в розовом, но чуточку поменьше.
Внимала публика словам творца,
Когда же он допел свои нетленки,
Она вскричала: «Браво!», «Молодца!»
И он взахлёб снимал со сливок пенки.
Тут подошла к нему одна из женщин,
Но, к сожалению, не та, что в голубом,
Да и не в розовом, что нравилась поменьше,
А пергирдольная, в нелепом шарфике рябом.
- Ах, песни Ваши, право, не плохи,
И, в благодарность за потраченное время,
Я подарю Вам, (хочите?) свои стихи!
Мне очень важно слышать Ваше мненье.
Друзья Серёгу ждали за столом,
Стихи не вызывали интереса:
- Мне надо бы вернуться за чехлом,
- Нет, Вы послушайте! – твердила поэтесса.
Она ему прочла стихов пять-шесть
Совсем недлинных, так, минут на двадцать,
- Вам нравится? Скажите, всё как есть!
И он сказал: «Атас!» - не в силах притворяться.
- Ах, если, правда, так восхищены,
Тогда я Вам ещё спою за это,
Достану Вас до самой глубины,
Мне времени не жалко для поэта!
Друзья ему махали за столом
Серёга к ним рванул, что было силы,
Там девушка сидела в голубом,
Но поэтесса вдруг заголосила,
На весь кабак запела мимо нот,
Глаза закатывала, страстно воя,
И хоть Серёга пил один компот
Его тошнило будто с перепоя.
Но что поделаешь, он хоть и бард,
Но всё-таки в миру вполне тактичен,
Он знал: нельзя перебивать поющих баб,
И даже если вам певец несимпатичен.
Прервался выступленья апогей:
- Жаль дальше я слова забыла.
- Спасибо! – коротко сказал Сергей
И вздумал уходить.
Не тут-то было!
Она сказала, взяв его в тиски,
- Хоть опоздать боюся на маршрутку,
Но чувствую, мы стали так близки,
Вам уделю ещё одну минутку!
Ах, что стихи! Пустяк. О, mon ami,
Я подарю Вам (хочите?) вот это тело!
А он подумал: «Боже сохрани!
Убереги, меня, Господь, от адюльтера!»
Она же, томно опустив на щёки веки:
- Вы не поверите, мой друг, оно вполне!
Какие люди до него касались в прошлом веке!
И сколько дивных строф потом читали мне!
Но бард взмолился: «Я наслушался сполна!
О, Господи, яви мне это чудо:
Пусть скроется куда-нибудь она,
Я каждый день к тебе наведываться буду!»
Тут Ангел подлетел: «А, побожись!»
(Ведь у поэтов Ангелы всегда под боком).
«Схожу с ума от этой женщины, кажись!» -
И атеист, перекрестясь, сказал: «Ей, Богу!».
Внезапно что-то вспыхнуло в проводке,
Запахло грозно в воздухе пожаром,
Но быстро погасили пламя водкой,
А поэтесса с визгом убежала.
С тех пор Серёга верит в чудеса
И Бога всуе не упоминает,
Стихи и поэтессы телеса
Лишь в страшных снах порою вспоминает.
Бард пристрастился к церкви понемногу
И держит обещанья в полной мере.
Вот так вот женщины мужчин приводят к Богу,
К исконной нашей христианской вере!
Как хлыщ, одетый по последней моде:
В потёртых джинсах, строгом пиджаке,
С гитарою наперевес артист выходит.
Сергей в кругу знакомых и друзей
Слыл широко известным в мире бардом,
Всю жизнь бродяжничал, как Одиссей.
К тому ж, слегка подпорчен был талантом.
Он струны перебрал от «сих» до «сих»,
И песни спел, не только в «ля миноре»,
О мудрости, которую постиг,
О страсти, о любви и прочем вздоре.
Могучий ум прикрыв высоким лбом,
И поя... пья.., (короче, когда он пел), смотрел на женщин,
Ему понравилась вон та, что в голубом,
И та, что в розовом, но чуточку поменьше.
Внимала публика словам творца,
Когда же он допел свои нетленки,
Она вскричала: «Браво!», «Молодца!»
И он взахлёб снимал со сливок пенки.
Тут подошла к нему одна из женщин,
Но, к сожалению, не та, что в голубом,
Да и не в розовом, что нравилась поменьше,
А пергирдольная, в нелепом шарфике рябом.
- Ах, песни Ваши, право, не плохи,
И, в благодарность за потраченное время,
Я подарю Вам, (хочите?) свои стихи!
Мне очень важно слышать Ваше мненье.
Друзья Серёгу ждали за столом,
Стихи не вызывали интереса:
- Мне надо бы вернуться за чехлом,
- Нет, Вы послушайте! – твердила поэтесса.
Она ему прочла стихов пять-шесть
Совсем недлинных, так, минут на двадцать,
- Вам нравится? Скажите, всё как есть!
И он сказал: «Атас!» - не в силах притворяться.
- Ах, если, правда, так восхищены,
Тогда я Вам ещё спою за это,
Достану Вас до самой глубины,
Мне времени не жалко для поэта!
Друзья ему махали за столом
Серёга к ним рванул, что было силы,
Там девушка сидела в голубом,
Но поэтесса вдруг заголосила,
На весь кабак запела мимо нот,
Глаза закатывала, страстно воя,
И хоть Серёга пил один компот
Его тошнило будто с перепоя.
Но что поделаешь, он хоть и бард,
Но всё-таки в миру вполне тактичен,
Он знал: нельзя перебивать поющих баб,
И даже если вам певец несимпатичен.
Прервался выступленья апогей:
- Жаль дальше я слова забыла.
- Спасибо! – коротко сказал Сергей
И вздумал уходить.
Не тут-то было!
Она сказала, взяв его в тиски,
- Хоть опоздать боюся на маршрутку,
Но чувствую, мы стали так близки,
Вам уделю ещё одну минутку!
Ах, что стихи! Пустяк. О, mon ami,
Я подарю Вам (хочите?) вот это тело!
А он подумал: «Боже сохрани!
Убереги, меня, Господь, от адюльтера!»
Она же, томно опустив на щёки веки:
- Вы не поверите, мой друг, оно вполне!
Какие люди до него касались в прошлом веке!
И сколько дивных строф потом читали мне!
Но бард взмолился: «Я наслушался сполна!
О, Господи, яви мне это чудо:
Пусть скроется куда-нибудь она,
Я каждый день к тебе наведываться буду!»
Тут Ангел подлетел: «А, побожись!»
(Ведь у поэтов Ангелы всегда под боком).
«Схожу с ума от этой женщины, кажись!» -
И атеист, перекрестясь, сказал: «Ей, Богу!».
Внезапно что-то вспыхнуло в проводке,
Запахло грозно в воздухе пожаром,
Но быстро погасили пламя водкой,
А поэтесса с визгом убежала.
С тех пор Серёга верит в чудеса
И Бога всуе не упоминает,
Стихи и поэтессы телеса
Лишь в страшных снах порою вспоминает.
Бард пристрастился к церкви понемногу
И держит обещанья в полной мере.
Вот так вот женщины мужчин приводят к Богу,
К исконной нашей христианской вере!
