Пересматривая фильмы:
«Семнадцать мгновений весны»
________
Макс Отто фон Штирлиц работал фашистом,
Штандартеном-фюрером в местных СС,
Но будучи сердцем духовным и чистым,
А вовсе не тёмный какой мракобес.
А как же ж! Ведь был он Исаев отважный,
Советской разведки почти генерал!
(Но факт этот, чтоб не травмировать граждан,
Фон Штирлиц, стесняясь, от немцев скрывал)
Он в рейхе ходил по большим коридорам,
И, что характерно, был с каждым знаком.
Его даже знал лично сам Мартин Борман!
Да что там! Он Гитлера видел живьём!
Когда кто-то в главке задумывал пакость,
Исаев, узнавши про этих хмырей,
Не «хайль» говорил им, а «выкуси, накось!»,
И Юстасу слал телеграмму скорей.
Одной головой, без посредства нагана,
А чисто умом, что размером не слаб,
Крушил на корню он фашистские планы,
Чем сильно расстраивал ихний Генштаб.
Начальство отметило Макса работу
И творческий вклад в мировую войну,
В гестапо – повесив (на Доску Почёта),
В ЧК – разрешив посмотреть на жену.
Бывало, в мозгу запульсирует жилка:
Мол, в недрах гестапо к нему интерес –
Он вызовет Холтоффа, стукнет бутылкой
И снимет с себя подозренья и стресс.
И даже папаша по имени Мюллер,
Сначала смотревший, как будто удав,
Потом извинялся: - Ошибся, натюрлих!
Хайль Гитлер, товарищ… В натуре, не прав!
Одиннадцать серий сражался Макс Отто,
Не пивши, не евши, не видевши сны,
Но всех победил он своею работой
За эти «семнадцать мгновений весны»!
И зрителю дорог Исаев фон Штирлиц,
Секретный советский борец с немчурой,
За то, что он был настоящий ариец,
Нордически стоек и просто герой!
«Семнадцать мгновений весны»
________
Макс Отто фон Штирлиц работал фашистом,
Штандартеном-фюрером в местных СС,
Но будучи сердцем духовным и чистым,
А вовсе не тёмный какой мракобес.
А как же ж! Ведь был он Исаев отважный,
Советской разведки почти генерал!
(Но факт этот, чтоб не травмировать граждан,
Фон Штирлиц, стесняясь, от немцев скрывал)
Он в рейхе ходил по большим коридорам,
И, что характерно, был с каждым знаком.
Его даже знал лично сам Мартин Борман!
Да что там! Он Гитлера видел живьём!
Когда кто-то в главке задумывал пакость,
Исаев, узнавши про этих хмырей,
Не «хайль» говорил им, а «выкуси, накось!»,
И Юстасу слал телеграмму скорей.
Одной головой, без посредства нагана,
А чисто умом, что размером не слаб,
Крушил на корню он фашистские планы,
Чем сильно расстраивал ихний Генштаб.
Начальство отметило Макса работу
И творческий вклад в мировую войну,
В гестапо – повесив (на Доску Почёта),
В ЧК – разрешив посмотреть на жену.
Бывало, в мозгу запульсирует жилка:
Мол, в недрах гестапо к нему интерес –
Он вызовет Холтоффа, стукнет бутылкой
И снимет с себя подозренья и стресс.
И даже папаша по имени Мюллер,
Сначала смотревший, как будто удав,
Потом извинялся: - Ошибся, натюрлих!
Хайль Гитлер, товарищ… В натуре, не прав!
Одиннадцать серий сражался Макс Отто,
Не пивши, не евши, не видевши сны,
Но всех победил он своею работой
За эти «семнадцать мгновений весны»!
И зрителю дорог Исаев фон Штирлиц,
Секретный советский борец с немчурой,
За то, что он был настоящий ариец,
Нордически стоек и просто герой!
