Она говорит по-французски,
Играет по нотам и без.
Фигура её в платье узком
Божественна, словно «Шартрез».
Она говорит по-испански,
Одета как супермодель.
На распродажах миланских
Знакома ей каждая дверь.
Она идёт, ей миллионы смотрят вслед.
Она идёт, самодостаточна вполне.
Пусть штабелями мужики вокруг, ей дела нет.
Но, каждый вечер она возвращается ко мне.
Я взглядом слежу равнодушным,
Как та, что сердца крошит всем,
С улыбкой готовит мне ужин.
Ну ладно, пожалуй, поем.
Ну ладно, обнять меня можешь
И рядом присесть — потерплю.
Но если меня потревожишь,
Возможно, что и отлуплю.
Я поворотом головы отдам приказ,
И будет всё, как я хочу, а не наоборот.
Так происходит каждый день и каждый час.
Потому, что я — КОТ.
Играет по нотам и без.
Фигура её в платье узком
Божественна, словно «Шартрез».
Она говорит по-испански,
Одета как супермодель.
На распродажах миланских
Знакома ей каждая дверь.
Она идёт, ей миллионы смотрят вслед.
Она идёт, самодостаточна вполне.
Пусть штабелями мужики вокруг, ей дела нет.
Но, каждый вечер она возвращается ко мне.
Я взглядом слежу равнодушным,
Как та, что сердца крошит всем,
С улыбкой готовит мне ужин.
Ну ладно, пожалуй, поем.
Ну ладно, обнять меня можешь
И рядом присесть — потерплю.
Но если меня потревожишь,
Возможно, что и отлуплю.
Я поворотом головы отдам приказ,
И будет всё, как я хочу, а не наоборот.
Так происходит каждый день и каждый час.
Потому, что я — КОТ.
