размер 3/4 гекзаметра
«Трезубцем клянусь старика Посейдона,
клянусь Афродитиными ягодицами,
и меднозвучащей струной Аполлона,
и Парок шустрящих клубками и спицами:
я мог бы жениться в родимой Элладе
на зрелой вдове, или трепетной девице,
на первой попавшейся, скажем, наяде,
но я отыскать идеал свой надеялся.
Поклон символический отчему дому,
стихии морской я бесстрашно доверился
(спасибо опять Посейдону седому —
лошадки его не особенно зверятся).
.............................
Она появилась у острова Гномос,
из пенной пучины как будто возникла,
мне в душу проник её чувственный голос,
и сладкою дрожью отдался в тестикулах.
Какие мне песни напела Сирена!
Её я любил, между делом их слушая,
что нет её лучше в ближайшей вселенной,
но я был уверен, что есть что-то лучшее.
...............................
И вскоре ничуть не жалел о разлуке —
я встретил (о, боги!) прекрасную Гарпию:
что руки, что ноги, что всё в том же духе,
в её арсенале — козырными картами.
В искусстве любви высоко воспарила, и
на высоте были дивные прелести,
но стали не в радость мне все её крылья —
она отличалась повышенной ревностью.
................................
Сирены и гарпии, ну их к Аиду,
мир полон другими, не хуже, девчонками!
И вот уже Гарпия скрылась из виду,
а я своё счастье нашёл с Амазонкою.
Ах, эта фемина — предел совершенства!
Искать идеал, как казалось, не надобно...
Хоть вовсе не против активности женской,
но к строю не близок я матриархатному.
................................
Дальнейший опять продолжается поиск
и ночью, и днём, даже в сумерках хмурых.
Нашёл! И теперь раздвоился я. То-есть —
аж две подходящие кандидатуры.
Милы бесконечно и та и другая,
как выбрать, коль дело почти безнадёжное?
Уже шевелю я не только мозгами,
а членами всеми и кое-где кожею.
Меня к ним влечёт с одинаковой силой,
навстречу судьбе отправляюсь не медля я...»
А звали прелестниц Харибдой и Сциллой.
В его дневнике эта запись последняя.
«Трезубцем клянусь старика Посейдона,
клянусь Афродитиными ягодицами,
и меднозвучащей струной Аполлона,
и Парок шустрящих клубками и спицами:
я мог бы жениться в родимой Элладе
на зрелой вдове, или трепетной девице,
на первой попавшейся, скажем, наяде,
но я отыскать идеал свой надеялся.
Поклон символический отчему дому,
стихии морской я бесстрашно доверился
(спасибо опять Посейдону седому —
лошадки его не особенно зверятся).
.............................
Она появилась у острова Гномос,
из пенной пучины как будто возникла,
мне в душу проник её чувственный голос,
и сладкою дрожью отдался в тестикулах.
Какие мне песни напела Сирена!
Её я любил, между делом их слушая,
что нет её лучше в ближайшей вселенной,
но я был уверен, что есть что-то лучшее.
...............................
И вскоре ничуть не жалел о разлуке —
я встретил (о, боги!) прекрасную Гарпию:
что руки, что ноги, что всё в том же духе,
в её арсенале — козырными картами.
В искусстве любви высоко воспарила, и
на высоте были дивные прелести,
но стали не в радость мне все её крылья —
она отличалась повышенной ревностью.
................................
Сирены и гарпии, ну их к Аиду,
мир полон другими, не хуже, девчонками!
И вот уже Гарпия скрылась из виду,
а я своё счастье нашёл с Амазонкою.
Ах, эта фемина — предел совершенства!
Искать идеал, как казалось, не надобно...
Хоть вовсе не против активности женской,
но к строю не близок я матриархатному.
................................
Дальнейший опять продолжается поиск
и ночью, и днём, даже в сумерках хмурых.
Нашёл! И теперь раздвоился я. То-есть —
аж две подходящие кандидатуры.
Милы бесконечно и та и другая,
как выбрать, коль дело почти безнадёжное?
Уже шевелю я не только мозгами,
а членами всеми и кое-где кожею.
Меня к ним влечёт с одинаковой силой,
навстречу судьбе отправляюсь не медля я...»
А звали прелестниц Харибдой и Сциллой.
В его дневнике эта запись последняя.
