Из заметок гаитянского натуралиста
Мы решили похоронить дядю Джона, так уж было принято в нашей деревне.
Когда мы внесли дядю Джона за ограду, все наши были уже в сборе, пришёл даже священник Джексон. По своему обыкновению, он был пьян, и по его покрасневшей физиономии кочевали фиолетовые пятна. Было ясно, что он прибыл с других похорон и ещё не успел оклематься. Нельзя так часто бывать на похоронах. Это неприлично.
– Итак, – сказал священник Джексон, – мы собрались здесь, чтобы похоронить нашего дядю Джона. Мне он, конечно, никакой не дядя, так что не желает ли кто-нибудь из близких сказать что-то хорошее о покойном?
Дядя Джон сказал:
– Если вы меня закопаете, я вам все уши пообрываю. Лучше оставьте свою безумную затею и расходитесь по домам.
Тетя Агата сказала:
– Мы все знали дядю Джона как хорошего семьянина, трудолюбивого работника и, по большому счёту, честного друга. Всем нам хорошо известно, как дядя Джон держал своё слово. Помню, как-то он сказал, что, если полезет чинить крышу, свалится непременно, тут уж хоть к колдуну не ходи. Кто мог знать, что это будут его последние слова?
– Знаешь что, Агата! – прокричал дядя Джон. – Ты ко мне лучше не подходи! Я за себя больше не ручаюсь!
Тётя Агата расплакалась, и её стали утешать тётя Марта и тётя Берта. Потом сводный брат покойного, дядя Бак, подошёл к бренным останкам и сказал:
– Я знал Джона с давних пор и могу вспомнить о нём только хорошее. Помню, он помогал купить корову. Не помню, сколько мы за неё отдали. Могу сказать только одно: это была хорошая животина. Правда, мы пропили её в тот же день, но было бы несправедливым считать, что это вина только нашего Джона. Так уж сложилась судьба этой коровы… Так что спи спокойно, Джон. Никто тебя здесь больше не потревожит!
– Вот от кого я не ожидал такой подлости, так это от тебя, Бак! – прошипел дядя Джон, ёрзая от негодования в гробу.
После этого Джексон открыл свою тетрадку с лекциями и зачитал нам очень душевный отрывок со старых времён. Понять, о чём идёт речь, было решительно невозможно, но слова всё равно пришлись весьма кстати. Многие плакали и были взволнованы, несмотря на то, что дядя Джон сквернословил и называл всех наших нехорошими словами. Мы узнали так много нового друг о друге, что просто представить страшно!
Наконец, последние слова были сказаны. Два рабочих подошли к гробу и опустили его на верёвках в свежевырытую могилу. Каждый бросил горсть земли, потом мужики заработали лопатами.
Так мы и похоронили дядю Джона. Мероприятие всем очень понравились. Все наши сошлись на том, что это были лучшие проводы за последние полгода.
В следующий раз мы устроим ему более пышные похороны, если сумеем ещё раз отловить в наших местах. В конце концов, мало кто из наших может догнать дядю Джона, когда он припустит со всех ног по дороге.
Текст: 1996–1998
Иллюстрация: Ирина Ненашева, 2017
Мы решили похоронить дядю Джона, так уж было принято в нашей деревне.
Когда мы внесли дядю Джона за ограду, все наши были уже в сборе, пришёл даже священник Джексон. По своему обыкновению, он был пьян, и по его покрасневшей физиономии кочевали фиолетовые пятна. Было ясно, что он прибыл с других похорон и ещё не успел оклематься. Нельзя так часто бывать на похоронах. Это неприлично.
– Итак, – сказал священник Джексон, – мы собрались здесь, чтобы похоронить нашего дядю Джона. Мне он, конечно, никакой не дядя, так что не желает ли кто-нибудь из близких сказать что-то хорошее о покойном?
Дядя Джон сказал:
– Если вы меня закопаете, я вам все уши пообрываю. Лучше оставьте свою безумную затею и расходитесь по домам.
Тетя Агата сказала:
– Мы все знали дядю Джона как хорошего семьянина, трудолюбивого работника и, по большому счёту, честного друга. Всем нам хорошо известно, как дядя Джон держал своё слово. Помню, как-то он сказал, что, если полезет чинить крышу, свалится непременно, тут уж хоть к колдуну не ходи. Кто мог знать, что это будут его последние слова?
– Знаешь что, Агата! – прокричал дядя Джон. – Ты ко мне лучше не подходи! Я за себя больше не ручаюсь!
Тётя Агата расплакалась, и её стали утешать тётя Марта и тётя Берта. Потом сводный брат покойного, дядя Бак, подошёл к бренным останкам и сказал:
– Я знал Джона с давних пор и могу вспомнить о нём только хорошее. Помню, он помогал купить корову. Не помню, сколько мы за неё отдали. Могу сказать только одно: это была хорошая животина. Правда, мы пропили её в тот же день, но было бы несправедливым считать, что это вина только нашего Джона. Так уж сложилась судьба этой коровы… Так что спи спокойно, Джон. Никто тебя здесь больше не потревожит!
– Вот от кого я не ожидал такой подлости, так это от тебя, Бак! – прошипел дядя Джон, ёрзая от негодования в гробу.
После этого Джексон открыл свою тетрадку с лекциями и зачитал нам очень душевный отрывок со старых времён. Понять, о чём идёт речь, было решительно невозможно, но слова всё равно пришлись весьма кстати. Многие плакали и были взволнованы, несмотря на то, что дядя Джон сквернословил и называл всех наших нехорошими словами. Мы узнали так много нового друг о друге, что просто представить страшно!
Наконец, последние слова были сказаны. Два рабочих подошли к гробу и опустили его на верёвках в свежевырытую могилу. Каждый бросил горсть земли, потом мужики заработали лопатами.
Так мы и похоронили дядю Джона. Мероприятие всем очень понравились. Все наши сошлись на том, что это были лучшие проводы за последние полгода.
В следующий раз мы устроим ему более пышные похороны, если сумеем ещё раз отловить в наших местах. В конце концов, мало кто из наших может догнать дядю Джона, когда он припустит со всех ног по дороге.
Текст: 1996–1998
Иллюстрация: Ирина Ненашева, 2017
