Хоть нет причины для испуга,
И жизнь не рвёт нас на куски,
С утра взволнована супруга
И даже гладит мне носки.
Да и меня трясёт не слабо
И добавляет седины
ЧП семейного масштаба:
Позвала тёща на блины!
И я в предчувствии угрозы,
Что преподносит мне судьба,
Вовсю верчусь в различных позах
И упражняюсь в разных па.
Вхожу и в образы, и в лица,
И перед зеркалом стою,
Играя нищего и принца
И корча мимику свою.
И репетирую те роли,
Что будут мне отведены,
Как будто еду на гастроли,
А не на тёщины блины.
Учусь высказываться лестно
О ней самой и о родне
И занимать в застолье место,
Что будет выделено мне.
И разбираюсь в сервировке
Семейных праздничных столов,
И даже съел для тренировки
На кухне парочку блинов.
Готовлюсь в стиле старой школы
Сказать, что блюда хороши,
И напоследок разносолы
Принять от тёщиной души.
И если выпью граммов триста,
И даже, если — граммов сто,
То перед тёщею артистом
Явлюсь готовым от и до.
Но после пиршества, за дверью
Моя закатится звезда,
И легендарное «Не верю!»
Услышу в спину, как всегда.
И жизнь не рвёт нас на куски,
С утра взволнована супруга
И даже гладит мне носки.
Да и меня трясёт не слабо
И добавляет седины
ЧП семейного масштаба:
Позвала тёща на блины!
И я в предчувствии угрозы,
Что преподносит мне судьба,
Вовсю верчусь в различных позах
И упражняюсь в разных па.
Вхожу и в образы, и в лица,
И перед зеркалом стою,
Играя нищего и принца
И корча мимику свою.
И репетирую те роли,
Что будут мне отведены,
Как будто еду на гастроли,
А не на тёщины блины.
Учусь высказываться лестно
О ней самой и о родне
И занимать в застолье место,
Что будет выделено мне.
И разбираюсь в сервировке
Семейных праздничных столов,
И даже съел для тренировки
На кухне парочку блинов.
Готовлюсь в стиле старой школы
Сказать, что блюда хороши,
И напоследок разносолы
Принять от тёщиной души.
И если выпью граммов триста,
И даже, если — граммов сто,
То перед тёщею артистом
Явлюсь готовым от и до.
Но после пиршества, за дверью
Моя закатится звезда,
И легендарное «Не верю!»
Услышу в спину, как всегда.
