скетч для 2 артистов
ОНА. Разрешите?
ОН. Да-да.
ОНА. Здравствуйте!
ОН. Предположим...
ОНА. Я... по повестке.
ОН. Проходите. Садитесь. Давайте.
ОНА. Вы так смотрите, будто я...
ОН. А разве нет?!
ОНА. Никогда!
ОН. А откуда тогда... (Берёт со стола одну из папок)
ОНА. Машина? Одна – мужа. Он ответственный работник науки!
ОН. Только не впутывайте сюда порядочных людей!
ОНА. Порядочных?
(Он проницательно смотрит на неё)
ОНА. Да, вы правы. Мой муж - просто кристальный человек. Алмазный, сапфировый, изумрудный, яхонтовый, рубиновый...
(Она разглядывает свои перстни)
ОНА. От него я на всю жизнь усвоила истину: лучше бедно, да чисто!
ОН. Чисто? Откуда тогда... (Крутит следующую папку)
ОНА. Конечно, вас интересует происхождение сберкнижек? Мне нечего скрывать: на одну мы откладываем мою зарплату, на вторую – сбережения мужа!
ОН. Но есть ещё третья!
ОНА. А на третью – проценты с первых двух!!!
ОН. Допустим. Тогда на что же вы живёте?
ОНА. Пожалуйста: на-а... Проценты с третьей книжки!
ОН. Недурно! Насчет процентов ты толково придумала.
ОНА. Полагаешь, выкрутимся?
ОН. Надо бы поубедительнее… А пока, извини, как говорил Константин Сергеич, не верю! Оденься попроще... Потом, ты слишком молода и... нахальна.
ОНА. Взгляни в зеркало, наглец! Да нахальнее тебя в ближайшем районе, в ближайшей области, в тундре...
ОН. Браво! Типичная расхитительница... Да ты прислушайся к себе! Увидь себя со стороны: лексикон, жесты, глотка, оскал! И потом, кого завтра вызывают? Кто из нас режиссёр! Короче, переоформись!
ОНА. (из-за ширмы) Ты же знаешь, мне и надеть-то нечего... Разве что беличью шубку, она всё-таки победнее норковой...
ОН. Пальтушку бы, рублишек за 80!
ОНА. Издеваешься? У нас сторож, и тот дублёнку за 800 носит! А я какой-никакой зав!
ОН. Пока – зав, а зав-тра-зам... метут! Ха-ха!
ОНА. Ну ты, конферансье! (Из-за ширмы летит сапог)
ОН. Тихо-тихо, юморю я. Для разрядки... Надень что-нибудь тёткино... Из деревни... Попроще...
ОНА. Можно! (выходит из-за ширмы, на ней деревенская телогрейка, платок)
ОН. Ноги!
ОНА. А что? Многие заглядываются!
ОН. Слишком многие! Оригинально: наша телогрейка и финские туфли! Снимай, бездарь!
ОНА. Тоже мне Мейерхольд выискался!
ОН. Давай-давай, подработай ансамбль... Что-то радио давно молчит. Может, уже амнистию обьявили? Эй, братцы-депутатцы, чем порадуете? (Топает, дует в сторону радио. Включается приёмник)
РАДИО. Давно назрела необходимость вывести на чистую воду теневиков, махинаторов и мафиози!
ОН. Правильно, одобряем! (Топает. Радио отключается)
ОНА. (выходит в кирзовых сапогах) Можно?
ОН. Конечно-конечно! Проходите-проходите, мамаша!
ОНА. Спасибо. Дай Бог тебе здоровьичка. Сынок, я вот тут гостинцев напекла... От чистого сердца... Не обидь старуху. Угощайся...
ОН. Благодарствую, не откажусь... О, свеженькие! (Громко стучит "свежайшей" выпечкой по столу) Вы извините, что мы вас побеспокоили...
ОНА. Да чево там! Раз надо, значит надо. Мы ведь первыми в колхоз-от вступали... Эх, и времячко было! (Поёт)
У меня милёнок лысый,
Ну, куды мне его деть?
Если зеркала не будет,
Стану в лысину глядеть!... И-иэх!...
А наш председатель, царствие ему небесное, бывалоча ка-ак гаркнет: «Девки-и, колбасу больше не выбивать!» И мы шли доить разных там крупных или рогатых скотов и косить духмяное сено...
ОН. Марья Ивановна, к слову, вы, говорят, коровёнку недавно продали?
ОНА. Продала, продала... Вместе с гараж... ником!
ОН. А денежки-то куда дели?
ОНА. Знамо дело, куды – в сберь-банку отдала.
ОН. (берёт папку) А, да-да, у вас же три книжки...
ОНА. А пёс их знает, милай, я ведь счёту-то не больно обучена. Всего четыре курьса отходила... Сколь дали, столь и взяла!
ОН. А зачем же бедной старушке два «Мерседеса»?
ОНА. Дак ведь на своих-то двоих плохо управляюсь, вот и приходится ездить... То на рынок, то в аптеку, то на кладбище... Старость – не сладость, сынок. Изработалась вся!
ОН. (досадливо) Марья Ивановна, когда же вы успели изработаться? Вам же по документам – двадцать с небольшим!
ОНА. Кому и с большим! Ты разуй глаза-то, сынок… В паспорте у меня, там, где с утра девятка была, теперь загогулька соединяется. Значит, осьмёрка. Выходит, я ишшо до отмены крепостничества родилась!
ОН. А может, сразу после нашествия Мамая?! Не пойдет! А где твои мозоли, старая? Маникюр вижу, а мозолей нет! «Изработалась вся!» Сплошное вранье! Не верю!
ОНА. Что ты кричишь? Как сказал, так и играю!
ОН. Самодеятельность всё! А ТАМ – профессионалы! Профи! ОН наверняка сильный и умный...
ОНА. Да уж, надо думать, не чета тебе!
ОН. Ладно, ты! Слушай, по-моему, надо учитывать его мужскую психологию… Бить на чувства…
ОНА. Ты хочешь сказать…
ОН. А что? Не убудет… Ну, улыбнёшься. Ну покажешь… кусочек счастья! Намекнёшь… Глядишь, и клюнет на живца…
ОНА. Кому ты предлагаешь ЭТО?! Ох, подлец! Какой же ты…
ОН. Будет! Нечего разыгрывать из себя Орлеанскую девственницу! Думаешь, не знаю, как ты стала заведовать этой своей
секСцией?!
ОНА. А ты, а ты…
ОН. И небезызвестный Константин Сергеич к твоей честности ручку приложил-с…
ОНА. А ты, скотобаза, женился не на мне, а на квартире с хрусталём! Молодой учёный! Учёный – в грязи толчёный! Даже радио в доме не сумел починить! Пять лет выясняешь, сможет ли курица нестись икрой, если её кормить только мойвой? Да от хомяка в амбаре больше проку, чем от тебя в науке!
ОН. Хватит истерик! Искусство не прощает халтуры, милая! Люби его в себе, а не себя в нём! Продолжим репетицию. Давай-давай, вытрись! Итак, как говорил Константин Сергеич… Да не этот твой котяра – зав.базой. Станиславский! Предлагаемые обстоятельства: ты молода, хороша собой – это недалеко от истины, – но несчастна в любви. Никакие блага, ценности не могут заменить тебе главного… Ясно!!!
ОНА. Коз-лу понятно!
(Она уходит за ширму, снова переодевается)
ОН. Ну, что там новенького? Может, всё-таки объявили амнистию? (Топает по полу)
РАДИО. Давно пора сказать: уберите руки из государственного кармана!
ОН. Давно пора! А вы всё треплетесь! (Топает) Ну сколько можно об одном и том же! Действительно, навели бы порядок, а то от подпольщиков-миллионеров житья не стало!
ОНА. Ты что, к собранию готовишься?
ОН. Это радио…
(Разглядывает повестку)
ОН. «Явиться к тов. Лукинишвили. Кабинет 13…» Кто Вы, граждане Лукин и Швили? Хоть бы глазком взглянуть!
ОНА. Ещё насмотришься!
ОН. Меня пока не вызывают. Я честный человек… пока. Скажи спасибо, что тебе, акуле умирающего социализма, помочь хочу!
ОНА. Дармоед! А для кого всё это? Мне одной ничего не нужно! Всё для дома старалась, для полноты нашего счастья!
ОН. Ты права: тебе ничего не нужно! Кроме золота, украшений, парфюмерии из Парижа, иностранных тряпок и сытной жратвёнки!
ОНА. Мерсю Вас! Вы истинно благородный рыцарь! Вы не притронулись к папифаксу в туалете! Проигнорировали «Наполеон», купленный на нечестные деньги… Тьфу!
ОН. Кончай трепаться! Работаем третий вариант! Эротический.
ОНА. (эффектно появившись) Ну как, мэ-эн?!
ОН. Да-а, сплошной секс! И это моя жена! Машенька, можно я тебя…
ОНА. Клешни!!!
ОН. Пройдёмте. Садитесь. Давайте.
ОНА. (задержав его ладонь в своей) О-о-о! (грозит ему пальчиком)
ОН. Ми визвали вас, чтоби…
ОНА. Выслушать исповедь несчастной!
ОН. Ну, если хатите, можно сказат и так. Ибо, не в денгах счасте, вьерно?
ОНА. Ах. Как вы точно сказали и… красиво! Лапидарно! Вы попали прямо сюда-а… (Прижимает его руку почти к своему сердцу) Страдающее в одиночестве…
ОН. Но ви же замужем…
ОНА. О, это пустое, алчное ничтожество…
ОН. Кто ничтожество?!
ОНА. Он! Ха-ха! Он далеко не вы-ы…
ОН. Но при чём здес я? Я при исполнении. Визвал вас, чтоби праверит сигнал…
ОНА. Милый, доверчивый друг! Это я, я сделала так, чтоб мы встретились! Там ведь написано про два «Мерседеса», про четыре дачи и три яхты, так?
ОН. Да-а…
ОНА. Подумай, милый, откуда при зарплате в сто рэ?
ОН. Откуда, действителна?
ОНА. О, взгляни в эти глаза, посмотри на эти плечи… (Играет бёдрами)
ОН. Да, но сберкнижки!
ОНА. Всё – маскировка! Чтоб никто не догадался о моём чувстве… (Она заключает его в объятья)
ОН. Но вед там – десьятки, сотни тисяч!
ОНА. Ради космической, гастрономической, диетической любви женщина способна на любые жертвы! (Целует его) Что ты делаешь со мной, м-мучитель… Пользуешься моей слабостью, ветрогон…
ОН. Что ви себье позволяете! Уберьите руки! Ноги тоже! Я при исполнении служебних обьязанностей! Слишите? Я сейчас позову на помощь… Товарищи! Граждане! Ну что за ха-ха-ха? Насилуют же! Насилую-ют… (Сдавшись, обнимает её) На-на-силую-ю-ют…
ОНА. Ты мне веришь?
ОН. Да-а-а…
(Она издевательски смеётся)
ОН. Моника Вити! Сара Бернар! Какое там – Пельтцер!!!
(Смех)
ОН. Ты что, так и собираешься завтра целовать его?
ОНА. А что? По-твоему, верный вариант! Ха-ха!
ОН. Лаиса! Путана! Падшая женщина! Заранее предвкушаешь? Не-ет, голуба, не на того ты напала!
ОНА. А на кого? На кого?
ОН. Я… Я пойду вместе с тобой!
ОНА. Тебя тоже не погладят по головке!
ОН. Пусть! Зато и тебя никто не будет гладить!
(Он швыряет на пол всё, что подворачивается под руку)
ОНА. Завтра? (Тоже ударяет об пол, но тем, что подешевле)
ОН. Утречком!
ОНА. Вместе?
ОН. Вместе-е…
(Большой замах обоих персонажей. Неожиданно включается радио. Раздаётся нежная, грустная мелодия)
ОНА. (после паузы) Наконец-то я увидела в доме мужчину, способного на поступок!
ОН. А я – живую женщину, а не размалёванную куклу…
ОНА. Эх, и дураки же мы с тобой!
(Танец, слёзы)
ОН. Не плачь, милая! Я буду писать тебе, присылать сухарики с изюмом… Я дождусь, обязательно дождусь тебя!
(Музыка внезапно останавливается)
ОН. Стоп-стоп! Слишком уж мелодраматично, это же сатира, надо бы закончить повеселее!
ОНА. Честно говоря, и мне надоели эти жалкие, так сказать, «герои».
ОН. Тем более, что в жизни большинство других героев – настоящих , живущих честно. Давай закончим скетч так: будем приветствоать этих героев!
ОНА. Не возражаю!
ОН, ОНА. Будьте всегда счастливы!
(Нежная мелодия)
1990 г.
ОНА. Разрешите?
ОН. Да-да.
ОНА. Здравствуйте!
ОН. Предположим...
ОНА. Я... по повестке.
ОН. Проходите. Садитесь. Давайте.
ОНА. Вы так смотрите, будто я...
ОН. А разве нет?!
ОНА. Никогда!
ОН. А откуда тогда... (Берёт со стола одну из папок)
ОНА. Машина? Одна – мужа. Он ответственный работник науки!
ОН. Только не впутывайте сюда порядочных людей!
ОНА. Порядочных?
(Он проницательно смотрит на неё)
ОНА. Да, вы правы. Мой муж - просто кристальный человек. Алмазный, сапфировый, изумрудный, яхонтовый, рубиновый...
(Она разглядывает свои перстни)
ОНА. От него я на всю жизнь усвоила истину: лучше бедно, да чисто!
ОН. Чисто? Откуда тогда... (Крутит следующую папку)
ОНА. Конечно, вас интересует происхождение сберкнижек? Мне нечего скрывать: на одну мы откладываем мою зарплату, на вторую – сбережения мужа!
ОН. Но есть ещё третья!
ОНА. А на третью – проценты с первых двух!!!
ОН. Допустим. Тогда на что же вы живёте?
ОНА. Пожалуйста: на-а... Проценты с третьей книжки!
ОН. Недурно! Насчет процентов ты толково придумала.
ОНА. Полагаешь, выкрутимся?
ОН. Надо бы поубедительнее… А пока, извини, как говорил Константин Сергеич, не верю! Оденься попроще... Потом, ты слишком молода и... нахальна.
ОНА. Взгляни в зеркало, наглец! Да нахальнее тебя в ближайшем районе, в ближайшей области, в тундре...
ОН. Браво! Типичная расхитительница... Да ты прислушайся к себе! Увидь себя со стороны: лексикон, жесты, глотка, оскал! И потом, кого завтра вызывают? Кто из нас режиссёр! Короче, переоформись!
ОНА. (из-за ширмы) Ты же знаешь, мне и надеть-то нечего... Разве что беличью шубку, она всё-таки победнее норковой...
ОН. Пальтушку бы, рублишек за 80!
ОНА. Издеваешься? У нас сторож, и тот дублёнку за 800 носит! А я какой-никакой зав!
ОН. Пока – зав, а зав-тра-зам... метут! Ха-ха!
ОНА. Ну ты, конферансье! (Из-за ширмы летит сапог)
ОН. Тихо-тихо, юморю я. Для разрядки... Надень что-нибудь тёткино... Из деревни... Попроще...
ОНА. Можно! (выходит из-за ширмы, на ней деревенская телогрейка, платок)
ОН. Ноги!
ОНА. А что? Многие заглядываются!
ОН. Слишком многие! Оригинально: наша телогрейка и финские туфли! Снимай, бездарь!
ОНА. Тоже мне Мейерхольд выискался!
ОН. Давай-давай, подработай ансамбль... Что-то радио давно молчит. Может, уже амнистию обьявили? Эй, братцы-депутатцы, чем порадуете? (Топает, дует в сторону радио. Включается приёмник)
РАДИО. Давно назрела необходимость вывести на чистую воду теневиков, махинаторов и мафиози!
ОН. Правильно, одобряем! (Топает. Радио отключается)
ОНА. (выходит в кирзовых сапогах) Можно?
ОН. Конечно-конечно! Проходите-проходите, мамаша!
ОНА. Спасибо. Дай Бог тебе здоровьичка. Сынок, я вот тут гостинцев напекла... От чистого сердца... Не обидь старуху. Угощайся...
ОН. Благодарствую, не откажусь... О, свеженькие! (Громко стучит "свежайшей" выпечкой по столу) Вы извините, что мы вас побеспокоили...
ОНА. Да чево там! Раз надо, значит надо. Мы ведь первыми в колхоз-от вступали... Эх, и времячко было! (Поёт)
У меня милёнок лысый,
Ну, куды мне его деть?
Если зеркала не будет,
Стану в лысину глядеть!... И-иэх!...
А наш председатель, царствие ему небесное, бывалоча ка-ак гаркнет: «Девки-и, колбасу больше не выбивать!» И мы шли доить разных там крупных или рогатых скотов и косить духмяное сено...
ОН. Марья Ивановна, к слову, вы, говорят, коровёнку недавно продали?
ОНА. Продала, продала... Вместе с гараж... ником!
ОН. А денежки-то куда дели?
ОНА. Знамо дело, куды – в сберь-банку отдала.
ОН. (берёт папку) А, да-да, у вас же три книжки...
ОНА. А пёс их знает, милай, я ведь счёту-то не больно обучена. Всего четыре курьса отходила... Сколь дали, столь и взяла!
ОН. А зачем же бедной старушке два «Мерседеса»?
ОНА. Дак ведь на своих-то двоих плохо управляюсь, вот и приходится ездить... То на рынок, то в аптеку, то на кладбище... Старость – не сладость, сынок. Изработалась вся!
ОН. (досадливо) Марья Ивановна, когда же вы успели изработаться? Вам же по документам – двадцать с небольшим!
ОНА. Кому и с большим! Ты разуй глаза-то, сынок… В паспорте у меня, там, где с утра девятка была, теперь загогулька соединяется. Значит, осьмёрка. Выходит, я ишшо до отмены крепостничества родилась!
ОН. А может, сразу после нашествия Мамая?! Не пойдет! А где твои мозоли, старая? Маникюр вижу, а мозолей нет! «Изработалась вся!» Сплошное вранье! Не верю!
ОНА. Что ты кричишь? Как сказал, так и играю!
ОН. Самодеятельность всё! А ТАМ – профессионалы! Профи! ОН наверняка сильный и умный...
ОНА. Да уж, надо думать, не чета тебе!
ОН. Ладно, ты! Слушай, по-моему, надо учитывать его мужскую психологию… Бить на чувства…
ОНА. Ты хочешь сказать…
ОН. А что? Не убудет… Ну, улыбнёшься. Ну покажешь… кусочек счастья! Намекнёшь… Глядишь, и клюнет на живца…
ОНА. Кому ты предлагаешь ЭТО?! Ох, подлец! Какой же ты…
ОН. Будет! Нечего разыгрывать из себя Орлеанскую девственницу! Думаешь, не знаю, как ты стала заведовать этой своей
секСцией?!
ОНА. А ты, а ты…
ОН. И небезызвестный Константин Сергеич к твоей честности ручку приложил-с…
ОНА. А ты, скотобаза, женился не на мне, а на квартире с хрусталём! Молодой учёный! Учёный – в грязи толчёный! Даже радио в доме не сумел починить! Пять лет выясняешь, сможет ли курица нестись икрой, если её кормить только мойвой? Да от хомяка в амбаре больше проку, чем от тебя в науке!
ОН. Хватит истерик! Искусство не прощает халтуры, милая! Люби его в себе, а не себя в нём! Продолжим репетицию. Давай-давай, вытрись! Итак, как говорил Константин Сергеич… Да не этот твой котяра – зав.базой. Станиславский! Предлагаемые обстоятельства: ты молода, хороша собой – это недалеко от истины, – но несчастна в любви. Никакие блага, ценности не могут заменить тебе главного… Ясно!!!
ОНА. Коз-лу понятно!
(Она уходит за ширму, снова переодевается)
ОН. Ну, что там новенького? Может, всё-таки объявили амнистию? (Топает по полу)
РАДИО. Давно пора сказать: уберите руки из государственного кармана!
ОН. Давно пора! А вы всё треплетесь! (Топает) Ну сколько можно об одном и том же! Действительно, навели бы порядок, а то от подпольщиков-миллионеров житья не стало!
ОНА. Ты что, к собранию готовишься?
ОН. Это радио…
(Разглядывает повестку)
ОН. «Явиться к тов. Лукинишвили. Кабинет 13…» Кто Вы, граждане Лукин и Швили? Хоть бы глазком взглянуть!
ОНА. Ещё насмотришься!
ОН. Меня пока не вызывают. Я честный человек… пока. Скажи спасибо, что тебе, акуле умирающего социализма, помочь хочу!
ОНА. Дармоед! А для кого всё это? Мне одной ничего не нужно! Всё для дома старалась, для полноты нашего счастья!
ОН. Ты права: тебе ничего не нужно! Кроме золота, украшений, парфюмерии из Парижа, иностранных тряпок и сытной жратвёнки!
ОНА. Мерсю Вас! Вы истинно благородный рыцарь! Вы не притронулись к папифаксу в туалете! Проигнорировали «Наполеон», купленный на нечестные деньги… Тьфу!
ОН. Кончай трепаться! Работаем третий вариант! Эротический.
ОНА. (эффектно появившись) Ну как, мэ-эн?!
ОН. Да-а, сплошной секс! И это моя жена! Машенька, можно я тебя…
ОНА. Клешни!!!
ОН. Пройдёмте. Садитесь. Давайте.
ОНА. (задержав его ладонь в своей) О-о-о! (грозит ему пальчиком)
ОН. Ми визвали вас, чтоби…
ОНА. Выслушать исповедь несчастной!
ОН. Ну, если хатите, можно сказат и так. Ибо, не в денгах счасте, вьерно?
ОНА. Ах. Как вы точно сказали и… красиво! Лапидарно! Вы попали прямо сюда-а… (Прижимает его руку почти к своему сердцу) Страдающее в одиночестве…
ОН. Но ви же замужем…
ОНА. О, это пустое, алчное ничтожество…
ОН. Кто ничтожество?!
ОНА. Он! Ха-ха! Он далеко не вы-ы…
ОН. Но при чём здес я? Я при исполнении. Визвал вас, чтоби праверит сигнал…
ОНА. Милый, доверчивый друг! Это я, я сделала так, чтоб мы встретились! Там ведь написано про два «Мерседеса», про четыре дачи и три яхты, так?
ОН. Да-а…
ОНА. Подумай, милый, откуда при зарплате в сто рэ?
ОН. Откуда, действителна?
ОНА. О, взгляни в эти глаза, посмотри на эти плечи… (Играет бёдрами)
ОН. Да, но сберкнижки!
ОНА. Всё – маскировка! Чтоб никто не догадался о моём чувстве… (Она заключает его в объятья)
ОН. Но вед там – десьятки, сотни тисяч!
ОНА. Ради космической, гастрономической, диетической любви женщина способна на любые жертвы! (Целует его) Что ты делаешь со мной, м-мучитель… Пользуешься моей слабостью, ветрогон…
ОН. Что ви себье позволяете! Уберьите руки! Ноги тоже! Я при исполнении служебних обьязанностей! Слишите? Я сейчас позову на помощь… Товарищи! Граждане! Ну что за ха-ха-ха? Насилуют же! Насилую-ют… (Сдавшись, обнимает её) На-на-силую-ю-ют…
ОНА. Ты мне веришь?
ОН. Да-а-а…
(Она издевательски смеётся)
ОН. Моника Вити! Сара Бернар! Какое там – Пельтцер!!!
(Смех)
ОН. Ты что, так и собираешься завтра целовать его?
ОНА. А что? По-твоему, верный вариант! Ха-ха!
ОН. Лаиса! Путана! Падшая женщина! Заранее предвкушаешь? Не-ет, голуба, не на того ты напала!
ОНА. А на кого? На кого?
ОН. Я… Я пойду вместе с тобой!
ОНА. Тебя тоже не погладят по головке!
ОН. Пусть! Зато и тебя никто не будет гладить!
(Он швыряет на пол всё, что подворачивается под руку)
ОНА. Завтра? (Тоже ударяет об пол, но тем, что подешевле)
ОН. Утречком!
ОНА. Вместе?
ОН. Вместе-е…
(Большой замах обоих персонажей. Неожиданно включается радио. Раздаётся нежная, грустная мелодия)
ОНА. (после паузы) Наконец-то я увидела в доме мужчину, способного на поступок!
ОН. А я – живую женщину, а не размалёванную куклу…
ОНА. Эх, и дураки же мы с тобой!
(Танец, слёзы)
ОН. Не плачь, милая! Я буду писать тебе, присылать сухарики с изюмом… Я дождусь, обязательно дождусь тебя!
(Музыка внезапно останавливается)
ОН. Стоп-стоп! Слишком уж мелодраматично, это же сатира, надо бы закончить повеселее!
ОНА. Честно говоря, и мне надоели эти жалкие, так сказать, «герои».
ОН. Тем более, что в жизни большинство других героев – настоящих , живущих честно. Давай закончим скетч так: будем приветствоать этих героев!
ОНА. Не возражаю!
ОН, ОНА. Будьте всегда счастливы!
(Нежная мелодия)
1990 г.
