Я помню: времена бывали
Когда, лишь ночь погасит свет,
Из недр дивана вылезали
Клопы на свой ночной фуршет.
Столом им представлялось ложе,
Артерия – вина рекой.
Пусть и не бескорыстно, всё же
Они любили род людской.
Ценили личность не по платью,
Им был неважен кожи цвет,
И были мы по крови братья,
Хотя по разуму – и нет.
Куда девалось это племя?
В какой далекий край ушло?
Не говорите мне, что время
Кровососущих истекло.
На свежий лейкоцит польстится,
Лишь волю дай, немало ртов.
Но кровью я своей готов
Отнюдь не с каждым поделиться!
Когда, лишь ночь погасит свет,
Из недр дивана вылезали
Клопы на свой ночной фуршет.
Столом им представлялось ложе,
Артерия – вина рекой.
Пусть и не бескорыстно, всё же
Они любили род людской.
Ценили личность не по платью,
Им был неважен кожи цвет,
И были мы по крови братья,
Хотя по разуму – и нет.
Куда девалось это племя?
В какой далекий край ушло?
Не говорите мне, что время
Кровососущих истекло.
На свежий лейкоцит польстится,
Лишь волю дай, немало ртов.
Но кровью я своей готов
Отнюдь не с каждым поделиться!
